Перевод - Лоренс Даррелл 'Небольшой поручение в Париже' - стр 5

     Смысл был ясен:  "Убери  отсюда эту штуку, ты пугаешь посетителей". Потерпев неудачу со своим обращением  ко Всемогущему, я отступил на ступени и снова встретился с О'Тулом. Последовала еще одна автобусная поездка, и еще одна. Я начинал думать, что все в городе, должно быть, уже видели нас  с  нашим  подозрительным  спутником.  Некоторые считали, что мы рекламируем ортопедические устройства. Другие - что мы  Берк и Хоер¹³, загулявшие могильные воры. Наиболее доброжелательные думали, что мы забавляемся несколько нездоровым розыгрышем, шутя с перспективой кладбища.

    Время от времени я наполовину приходил в себя и громко молился. Но Мириэм только улыбалась. Никогда я не ощущал себя настолько  центром  внимания.  Но худшее было впереди. Мы прибыли в глухое местечко под названием что-то вроде "St.Abdomen La Boue¹⁴". Мы протащили Мириэм через кладбище мимо перепуганных мужиков,  столпившихся  за  деревьями  и  в  кустах.  Мы  позвонили,   дверь открылась, и перед нами был Рауль - берет на голове  и  трубка  во  рту;  мы думали, что все неприятности кончились, особенно судя по тому,  что  он  был вне себя от радости при виде Мириэм и сразу согласился подыскать ей хорошего хозяина. Он даже в припадке удовольствия провальсировал с ней по комнате. Но потом он остановился, и лицо его омрачилось.   

    Очевидно,  у  него  тоже  были неприятности. Он попал в немилость к местному священнику  и  был  оглашен  с кафедры  Святого  Живота  по  подозрению  в  занятиях  черной  магией.  Дело заключалось в том, что он  пробовал  выращивать  у  себя  в  саду  салат  по биоорганическому методу Рудольфа Штайнера. Я не разобрался в тонкостях,  но, насколько я  понял,  чтобы  заставить  ростки  пробиваться,  надо  подождать полнолуния и ходить вокруг  них,  декламируя  загадочные  руны  и  играя  на свирели.  Полагаю,  этого  достаточно,   чтобы   возбудить   самые   мрачные подозрения.

     На самом деле обстановка до того накалилась,  что  он  подумывал закрыть дом и вернуться в Париж. Когда он все это объяснял, зазвонил телефон. Он поднял трубку и подпрыгнул на целый фут. "Они собрались арестовать  меня. Кто-то сообщил полиции, что видели, как злоумышленники перетаскивали трупы с соседнего кладбища сюда. Нельзя терять времени". Я стиснул зонтик  так,  что суставы побелели. Какие еще ужасы уготованы  нам?  На  дворе  мрачно  забили церковные колокола; можно было  расслышать  ропот  толпы;  несколько  камней ударились в ворота. Мы сидели, обессиленно уставившись друг на друга.

     Затем вдалеке  послышалось  ворчанье  приближающейся  к  нам  полицейской  машины. "Скорей,- закричал Рауль.- Еще не поздно!" Опять у меня голова пошла кругом. Я плохо помню, что происходило - как мы очутились в малолитражке Рауля,  все вместе. Я сидел сзади с Мириэм на коленях. Когда мы прорвались через  ворота в дожде земляных комьев, дьявольский вопль вырвался  из  тысячи  глоток.  Их худшие подозрения подтвердились.  Вопль  чистого  ужаса.  Немного  чересчур, право, но таково уж темное  мужичье.  В  конце  концов,  я  был  еще  вполне прилично одет и при котелке. Трудно было этого ожидать...

     Мы мчались по деревне как ветер, преследуемые парой черных  машин, битком набитых усами. Они настигали нас. "Скорее",- ревел О'Тул, и Рауль  прибавлял газу, пока рычаг не стал вровень с полом. Мы слишком  быстро  срезали  углы, судя по скрежету. И удержать скорость не удалось.  Мы  свернули  за  угол  и оказались перед закрытым переездом. Было  слишком  поздно  тормозить.  Рауль сделал потрясающую попытку перескочить препятствие. 

     Мы  понеслись  стороной через поле и тут воткнулись  аккурат  в  середину  стога  сена.  Наверно,  я потерял сознание. Кругом только дым, тьма и щекотанье. Но когда я,  наконец, выпутался, я ощутил великое облегчение, потому что Мириэм  больше  не  было. Она  разбилась  на  тысячу  кусочков.  И  облегчение  чувствовали  все   мы. Доблестные полицейские откопали нас,  положили  на  носилки  и  дотащили  до скорой помощи.